Часть 2
За основу приняли наработки отдела № 5 «Уралмаша» по артиллерийскому блоку вопросов. Но установить этот комплект в башню Т-34 без переработки оказалось невозможно чисто физически. В башне после этого места для экипажа не оставалось вообще. Кардинально перерабатывать машину по образу и подобию У-13 (КВ-7) у сотрудников КБ не было ни времени, ни возможностей, ни (главное) желания.
Поэтому руководитель проекта Малоштанов А.А. просто поменял местами орудия, размещавшиеся в блоке. Ф-34 (76 мм) из центра передвинули в крайнее левое положение, сохранив при этом её размещение фактически по центру башни (продольная ось). Две пушки 20К (2243-Т) калибра 45 мм стала средней и правой соответственно.
Конструкцией башни занимался Набутовский М.А., предложивший свой вариант, который позднее стал знаменитой шестигранной «гайкой». Обосновано это было реальными возможностями нижнетагильского завода и и отрасли в целом.
О конструкции башни следует сказать особо. Из сварного проката производить её было невозможно из-за целого «букета» причин технологического характера. Литой «пирожок» уральский танковый завод не в состоянии был осилить из-за возможностей своего литейного производства. Имеющиеся на УВЗ формовочные машины не позволяли формовать башню танка целиком.
Решить проблему помогло предложение металлурга Малярова П.П., заключавшееся в том, чтобы башня формовалась по частям в земляных формах. Но такое решение потребовало изменения конструкции башни. И здесь я, по примеру авторов, на работы которых ссылался в начале указанной статьи, хочу подчеркнуть тот факт, что Набутовский работал над этой конструкцией как минимум октябрь-декабрь 1941 года (что видно из архивных документов), а не нашёл решение за несколько дней, как утверждают некоторые печатные издания. Первое серийное башенное литьё по указанной технологии было проведено в декабре 1941 года.
Башня устроила всех и дальнейшие проектные работы по этому элементу конструкции велись на её основе.
Для того, чтобы как-то вписать в «гайку» трёхпушечную маску, её лобовую часть пришлось существенно расширить. Ибо последняя имела габаритную установочную ширину крайне большую для среднего танка. Она составляла 1184 мм.
Пришлось поменять углы наклона броневых листов на бортах башни, причём на разные углы. Левый на 15 градусов, а правый только на 5. Кормовой лист наклонился на 20 градусов, а верхняя часть листа лобового – на целых 25.
Вид новой асимметричной башни был далёк от идеала. Но в таком варианте теоретически появлялась возможность кроме вооружения разместить в башне и трёх членов экипажа: командира, стреляющего и заряжающего.
В левой кормовой части новой башни предусмотрели размещение командирской башенки, что должно было повысить его возможности вести наблюдение за полем боя. бронирование башня получила вполне солидное на то время, 52 мм. В её передней части в секторе порядка 180 градусов конструктивно допускалось наличие утолщений башни в её нижнем конце на величину от 7 до 9 см.
Одним из достижений конструкторов тагильского КБ явилось решение, позволившее разместить в новой башни 90 выстрелов калибра 76 мм и 204 – калибра 45 мм.
Помимо боекомплекта сюда же удалось втиснуть 16 дисков для пулемёта ДТ (курсового). Второй, который требовали установить в башне, туда уже не влез.
Получившаяся сверхплотная компоновка боекомплекта и вооружения в фиксированном заброневом объёме привела к существенному сокращению углов горизонтального наведения, +/- 25 градусов от продольной оси по ходу танка. это было обусловлено тем, что при повороте на больший угол заряжающего просто размазало бы по боеукладке.
Комплект документации на подобное «чудо-оружие» был готов к декабрю 41 года но выпускать танк в металле 183 завод не спешил. Это объяснялось тем, что уже был изготовлен опытный экземпляр «котинского» танка У-13 (КВ-7), поэтому Максарев и Морозов тактично уступили, таким образом, пальму первенства автору идеи.
Подобные искусственные затяжки выполнения правительственного заказа в иных случаях повлекли бы за собой немедленные и жёсткие меры. Но, в данном случае, представителей заказчика эти затяжки волновали не особенно, так как сама идея имела на тот момент перспективы туманные и не совсем ясные.
В качестве доказательства этого можно сослаться на текст оперативной сводки старшего военпреда ГБТУ КА на этом заводе, из которого однозначно видно, что того беспокоят затянувшиеся работы по созданию огнемётного танка на шасси Т-34, а на «Змея Горыныча» он смотрит, как на досадное недоразумение, мешающее основной работе.
В январе 1942 КВ-7 и КВ-8 вышли на государственные испытания, по результатам которых 06.01.1942 года вышло постановление № 1110, принятое ГКО. Проект многоствольного танка на 183 заводе закрыли, но потребовали ускорить работы по созданию огнемётного Т-34-2. Эта цель также не была достигнута. Основных причин для этого было три:
- Крайне сложная ситуация на заводе, сложившаяся в декабре 41 – январе 42 годов;
- Явно выраженная ориентация главного конструктора Морозова и всего КБ на машину Т-34М;
- Являвшиеся приоритетными работы по усилению конкретного вооружения (артиллерийского) танка Т-34.
Окончание следует.
Поделитесь с друзьями: